Улцинь

Сергей Знаменский, репортаж из путешествия  По древней Иллирии (август-сентябрь 2013)

Сегодня рассказ, фактически, о том, чем закончилось моё прошлогоднее путешествие (ну, если не считать ещё полутора дней в Тиране). Городок Улцинь на самом юге Черногории.

Улцинь специфична в нескольких смыслах. Во-первых, несмотря на то, что город находится в Черногории, населён он, в основном албанцами. Тут албанцы составляют больше 70% населения, поэтому мечети тут находятся рядом со старыми церквями.

Причём, надо сказать, что тут их больше, чем в Албании – в Югославии то принудительного атеизма не было. Утренние вопли муэдзина на рассвете приходилось слушать по нескольку раз: как только смолкала одна мечеть, начинала вторая, в паре сотен метров.

Главная улица Улцини носит имя Георга Кастриоти, ака Скандербега. Впрочем, памятник тут стоит совсем другой героине албанской нации, Матери Терезе.

А ещё недавно бульвар назывался по имени совсем другого деятеля. Не знаю, как в Черногории, а вот в Сербии Тито реально ненавидят. За то, что хорват, за то, что коммунист, за то, что осложнил отношения с Россией, за то, что почикал сербских националистов четников после войны. Тут вот хотя бы табличка осталась.

Вторая особенность Улцини в том, что это самое солнечное место в бывшей Югославии. Тут более двухсот солнечных дней в году. Отсюда Улцинь – популярный курорт, знаменитый своей «Велкой Плажей», протянувшейся на юго-восток от города аж на 17 километров, почти до албанской границы. В конце это «плажи» находится и знаменитая Ада-Бояна – самый известный нудистский курорт Восточной Европы. А это не «Велика Плажа». Это «Мала Плажа» в центре города.

Я был в Улцини в начале сентября, и народу на пляже было уже мало. Воображаю, что там творится в пик отпускного сезона.

Слава Б, есть в Улцини и более тихие пляжи, к примеру, вот этот небольшой галечный «Лиман», буквально в паре сотен метров от засиженной «Малой Плажи». Сюда я купаться и ходил.

Говорят, «Лиман» очень любят русские. Русских, кстати, тут существенно меньше, чем в Будве (Будва к аэропорту Тивата ближе), но всё равно довольно много.

В целом Улцинь – довольно сонный и ленивый курортный городок, раскинувшийся на склонах невысоких гор.

Хотя, история тут тоже имеется, да ещё довольно бурная. Сколько раз он переходил из рук в руки – бог весть. Город был иллирийским, греческим, римским, сербским, венецианским, турецким, албанским… Есть тут и старая крепость на мысу между Малой Плажей и Лиманом.

Вот, с другой получше видно, хотя тут свет падает не лучшим образом. Не столь шикарно, как в Которе, а тем более, Дубровнике, но всё таки что-то.

Говорят, что крупная кладка в основании – старая иллирийская крепость.

Потом её неоднократно донадстраивали.

Заходим вовнутрь.

Ну, тут, в принципе, тоже узенькие улочки, мощёные камнем и идущие под уклон, как я люблю.

Где-то на такой улочке меня остановила пара лет пятидесяти. Мужчина на ломаном английском спросил, не ду ли ай спик инглиш.

-Yes, sure, - ответил я.

Мужик начал мучительно подбирать слова, когда женщина, стоявшая за ним возвела глаза к небу и спросила не то его, не то меня: «А может и по-русски?»

-Можно и по-русски, - согласился я. Тётка скорчилась от хохота. Мужик, заметно покраснев, спросил меня, где тут содержался в плену Сервантес.

С Сервантесом тут такая городская легенда. Город, изначально назывался «Колхиникум», но с каждыми новыми хозяевами название менял. При венецианцах он назывался Дульциниум. Отсюла легенда, что Сервантес, проведший пять в турецком рабстве, был заключён тут, а свою Дульсинею Тобосскую назвал в честь Улцини. Увы, Сервантес был писателем, и своё пребывание в турецком плену описал сам. В Алжире его пять держали. О чём я мужику и сказал. Тот помотал головой и сказал, что про это знает, но всё же, где тут его держали? Ну, что сказать, если единственным свидетельством приебывания Серванетса в этом городе является имя персонажа его книги? Может, где-то тут?

Но знаменитый пленник тут всё же был. Саббатай Цеви (он же Шабтай Цви), еврейский «мессия» и лидер довольно мощного еврейского движения в XVII веке, доставивший немало неприятных ощущений, как турецким властям Палестины, так и иудейским авторитетам по всей Европе и Ближнему востоку. Когда турецкий султан ощутил под седалищем неиллюзорную сковородку (евреи уже начали поговаривать об освобождении Константинополя), он предложил Цеви принять ислам или прощаться с жизнью. Неизвестно, как бы история повернулась, принеси Цеви себя в жертву, но он, как здравомыслящий иудей, выбрал ислам. Это привело к резкому падению его авторитета среди избранного народа. Впрочем, впоследствии, живя в Адрианполе, Цеви ещё пытался проводить какие-то активистские действия, так что в итоге султан сослал его в Улцинь, где он через четыре года и помер.

А в крепости, кроме развалин минарета остался ещё вот такой фонтанчик-шафарис. Возведённый, если я правильно прочёл надпись, в 1784 году.

Музей, увы, не работал, так что я в нём не побывал.

Улочки старой Улцини носят несомненные приметы современности в лице электрических ламп и спутниковых тарелок.

Что меня в подобных городках прикалывает, так это то, что тут люди живут. Поэтому сушащееся бельё является моим излюбленным мотивом в исторических городках.

А вот предназначения этих ушек на стене возле окон я так и не понял. Возможно, тут крепилось что-то, что помогало загораживать окна от солнца.

В целом, даже с попытками украсить, старая Улцинь выглядит довольно скромно.

Над Улцинью начали сгущаться сумерки.

В городке заканчивался курортный сезон. Заканчивалось и моё балканское путешествие. Окончание следует.